«Это наше извинение перед природой». Как в России спасают мормлеков

Воспитывать ценность жизни: в чем миссия команды

Костяк нашей группы проверен шестью годами, ездит на спасработы постоянно. Мы все волонтеры, не получаем никакого материального вознаграждения.

Людей, которые напрямую помогают спасать морских млекопитающих от запутывания, очень мало. Нам нужно держаться вместе, содействовать друг другу. Поэтому мы хотим построить сеть инициативных групп в разных морских регионах: это зона нашего будущего развития.

Мы тесно сотрудничаем с другими группами, которые занимаются морскими млекопитающими. Содействуем созданию в Мурманской области группы помощи крупным китам, работаем с группой «Дельфа» на Черном море, которая спасает мелких китообразных. Поддерживаем связи и с Хабаровским краем, и с Чукоткой. Были соорганизаторами операции по спасению косатки Фродо в Авачинском заливе на Камчатке.

В 2026 году «Друзьям океана» исполнится 10 лет. Конечно, мы меняемся — идем по пути постоянного роста, трансформации, анализа, подъемов и кризисов. Мы много занимались туризмом, посещали красивые дикие места. Но всё чаще стали замечать, что природная гармония нарушена следами человеческой безответственности: мусором, пластиковыми отходами.

Мы начали пытаться это исправить и пришли к выводу, что нужно менять само отношение человека к окружающему миру, воспитывать ценность жизни — не только человека как отдельного существа, но и всех частей природы. Нужно работать с комплексным пониманием людьми своего места в мире. Пример Тюленьего очень показателен: остров прекрасен и гармоничен, но человеку там не место. Он уже там присутствует — в виде упаковочных лент, обрывков сетей, разрезанных шей животных.

День начинается не с завтрака: как проходит экспедиция

На острове Тюленьем у нас в начале августа этого года была девятидневная экспедиция. Обычно мы планируем ее на десять дней, но коррективы вносит погода. Такой выезд мы проводим каждый год — и это не больше 10% нашей работы в целом. Львиная доля сил уходит на то, что мы делаем до и после экспедиции: рассказываем людям об ответственности человека за загрязнение суши и океана.

В июне на остров заехали три сотрудника научной группы из Совета по морским млекопитающим, им помогал наш волонтер. Потом прибыла наша основная команда, и началась совместная работа по спасению ушастых тюленей. Силами 14 человек удалось распутать 80 взрослых животных и трех новорожденных сивучат.

В 70-х годах на острове построили комплекс — трехэтажное здание и инфраструктуру для забоя котиков. Советский союз нуждался в валюте, и их шкуры хотели продавать за рубеж. Главное сооружение неплохо сохранилось, но в целом, конечно, ему нужен капитальный ремонт. Пока о нем заботятся ученые и волонтеры, включая нас. Остальные технические здания на острове надо бы снести: их состояние совсем плачевно.

В том самом трехэтажном здании мы живем во время экспедиций, а остальное место на острове занимают тюлени и птицы. В доме есть неплохо сохранившиеся жилые комнаты, кухня, технические помещения. Всё необходимое — еду, воду, топливо и так далее — привозим сами. Воды нужно много: чтобы мыться, чтобы пить, для технических целей. Это непростая задача, каждый раз волнуемся, но пока справляемся.

Спим мы на кроватях в спальниках, в «домашних» зонах ходим только в чистом — а на лежбище, как вы понимаете, работа не стерильная. По очереди дежурим по уборке и готовке: первые дни питаемся более разнообразно, а потом — по обычному «полевому» меню. Холодильника там нет, поэтому по возможности берем консервы, обычную еду, без разносолов. Готовим на газу, специально привозим баллон.

День в экспедиции часто начинается не с завтрака, а со спасработ. Дело в том, что на ночь тюлени выходят на берег и отдыхают, а днем, когда жара, уходят в море. И в ранние часы, когда животные сонные, расслабленные и никем не потревоженные, возле домика часто встречаются травмированные. Поэтому первые волонтеры, которые выходят на улицу, сразу начинают их высматривать.
 

Потом идем работать на другие участки лежбища: охватываем обычно только 15–20% острова, тюленей в других местах не тревожим. Даже при очень аккуратной работе человек всё равно доставляет животным беспокойство. Именно поэтому мы выбираем время, когда репродуктивный период у них уже завершен, пары матерей и детенышей сформированы. На 80–85% лежбищ, где находятся «гаремы», мы стараемся не появляться.

В основном работаем там, куда приходят холостяки — это молодые самцы, которые не участвуют в репродуктивном периоде. Они чаще других встречаются запутанными в пластиковых отходах, из‑за которых травмируются — во время игры надевают их, а потом не могут снять. Животных убивает собственный рост: лента становится мала и врезается в тело. Это наша основная целевая группа.

После ужина у нас обычно разбор полетов — как отработали день, есть ли недочеты, что будем делать завтра. Последними ложатся спать фотооператор, которому нужно отсортировать материал, и протоколисты — те, кто анализирует информацию, собранную во время работы. Это не такой тяжелый физически труд, как у отловщиков, но он сложнее интеллектуально и эмоционально. Приходится и участвовать во всём процессе, и спать ложиться в час ночи.

Причинять добро животным: как спасают тюленей

Опишу нашу работу в общих чертах — подробно о методах отлова мы предпочитаем не рассказывать из соображений безопасности. Сначала выбираем целевое животное, а лучше сразу два–три в одном месте — чтобы наши действия были максимально эффективными. Потом оцениваем, насколько критично можем потревожить животных — чтобы рядом не было новорожденных щенков или «гаремов». Нарваться на самца, который охраняет свою территорию, достаточно опасно.

В общем, оцениваем ситуацию по многим критериям. Если решаем работать, то выдвигаются один–два ловца с радиостанциями, за ними наблюдают протоколисты и фотооператор. Часто их корректирует так называемый наводчик, который следит, чтобы животное не потеряли из виду. Вокруг может быть много тюленей, и если выбранный, например, ляжет или переместится, ловцы со своей высоты его не увидят: они к цели не идут, а ползут.

Стараемся, чтобы в зоне с тюленями находилось как можно меньше людей и чтобы они быстро оттуда уходили. И самостоятельно спасать животных я бы никому не рекомендовал: они огрызаются, борются за жизнь, это может быть опасно. Они не понимают, что им причиняют добро.

Поэтому мы обычно ловим только молодых тюленей, до четырех лет, и самок. Крупные животные могут быть опасны: у тюленей довольно серьезные зубы. Чтобы разрезать упаковочную ленту, в которой запутался зверь, надо его зафиксировать, а они очень сильные. Чтобы удержать молодого котика, нужно три–четыре мужика, он еще и «покатать» может.

Мы постоянно обновляем методики обучения волонтеров. Но всё равно, когда они приезжают на Сахалин, на практике видят не совсем то, что проходили в теории. Никакая лекция не идет в сравнение с тем, что происходит в действительности, и невозможно заочно научить человека работать с реальными морскими животными. 

Не супергерои, но на стороне света: какие у команды ценности

Примерно раз в два года мы набираем в команду новых людей, приходит около 50 кандидатов со всей страны. Несколько месяцев идет дистанционная теоретическая часть программы — мы рассказываем о биологии, о протоколах оказания помощи, об особенностях поведения животных.

Тех, кто проходит обучение до конца и сдает финальный зачет, мы приглашаем поучаствовать в очном семинаре на Сахалине. К сожалению, это не гарантирует кандидатам участие в экспедиции. По итогам семинара мы можем взять в команду только человек трех из 15–20 — это очень сложный выбор.

Всех вывезти у нас нет возможности, да на острове и нечего делать большому количеству волонтеров: это будет лишним беспокойством животных и тратой ресурсов. Все знают, что шансы попасть на спасработы небольшие. И каждый раз это очень трепетный момент, когда мы говорим кому‑то, что он едет, а кому‑то — что нет. Иногда люди расстраиваются, иногда с пониманием относятся. 

Когда мы начинаем обучать волонтеров, оглашаем первое правило — ни при каких условиях не использовать полученные знания для отлова животных в океанариумы. Никогда и никак, даже косвенно. Мы категорические противники такого обращения с морскими млекопитающими, и волонтеров жестко отбираем по идеологии — работаем с теми, кто на стороне добра и света, скажем так.

Второй критерий — это умение работать в команде. Одиночки‑супергерои нам не нужны, это не про нас история. Обычно животное спасает 4–6 человек в зависимости от сложности запутывания. И все они должны безгранично доверять каждому из своих напарников, потому что от этого зависит здоровье и жизнь и зверя, и команды.

Конечно, мы не можем быть полностью уверены, что никто не использует полученные знания во вред. Но мы озвучиваем это условие и начинаем обучение только после того, как все соглашаются, глядя мне в глаза. Залезть в душу каждому невозможно, но всегда есть некоторые интуитивные представления о людях.

Конечно, мы проводим с кандидатами собеседования. Бывали разные прецеденты — например, кто‑то говорил: «Мне просто интересно съездить на остров и посмотреть на тюленей, а в целом всё равно вы всех не спасете». Хорошо, что человек озвучил мысли честно: сразу понятно, что ему не место в нашей команде.

Люди приходят очень разные, основному составу у нас в среднем 30–40 лет. Вообще рост волонтерства в России — это удивительное явление. Желание простых людей проявить свои лучшие качества в деле, которое может не формально, а реально принести пользу природе, достойно уважения.

Вспомним события в Анапе, когда после разлива мазута тысячи людей за свой счет прилетели помогать. Мы сталкиваемся именно с такими — с теми, кто воспитан на общечеловеческих ценностях, имеет четкую мотивацию и верит в то, что делает. 

Что заставляет людей ползать в грязи среди трупов животных, копаться в крови и гное? Так себе опыт, но именно он помогает гармонии восстановиться. Мы не просто наблюдаем за миром, мы пытаемся его изменить и вернуть то, что потеряли. Это наше извинение перед природой, перед живыми существами, которые пострадали от рук человека.

Наша мотивация простая: мы видим изменения, к которым приводят наши действия, и чувствуем поддержку команды и семьи. Это обычные ценности, которые помогают человеку в любой работе. Мы трудимся, конечно, в несколько обособленном мирке с определенными принципами, и наше дело бывает сложным и эмоционально, и физически. Но мы никогда не задумываемся о том, чтобы бросить.

Главная радость — это видеть отклик других людей. Очень здорово, что находятся неравнодушные. Не все могут попасть на остров, но сопереживают и стараются помогать очень многие: кто‑то материально, кто‑то информационно. Это очень мотивирует продолжать наше дело. 

Люди в гостях у животных: как наблюдать за морскими жителями

Человек стремится к положительным эмоциям — и кто‑то идет в театр, а кто‑то едет смотреть на китов и тюленей. Сейчас это стало достаточно доступно: на Кольском полуострове, Камчатке, Сахалине, в Хабаровском крае. Организовать подобные путешествия безопасно для животных — это большой вызов.

К сожалению, в этом году мы видели много проблемных случаев в Териберке. Представьте ситуацию: плавают три горбача, которые занесены в Красную книгу России, а вокруг — 25 судов. Киты пришли кормиться, а их окружает множество кораблей — от небольшой моторной лодки до огромных катеров. И люди на борту с воплями радуются.

А на следующий день мы видим кита со свежими ранами от винтов судна. Это последствия человеческого отношения: все радовались киту, и никто даже не задумался, а что это у него на спине такое. Сколько нужно раненых китов, чтобы люди наконец поняли, что пришли к ним в гости? Это не они к вам напросились, а вы к ним. Ведите себя как в гостях. 

Это огромная проблема, и с таким же отношением мы сталкиваемся на Камчатке, Шантарских островах, Сахалине. Требуется время, чтобы культура проведения подобных туров изменилась. В 2021 году мы с Советом по морским млекопитающим создали рекомендации по наблюдению за морскими животными. Их уже приняла Камчатка и адаптирует для себя Мурманская область, Сахалин — еще нет. Эти правила достаточно несложные. 

При вашем появлении животные не должны менять поведение. Если раньше тюлени отдыхали, а теперь подняли головы, беспокоятся, это уже ненормально. Даже если при виде вас животное не проявляет явного волнения, а просто начинает вести себя по‑другому, надо что‑то предпринять. Перестать делать то, чем вы заняты, отойти подальше.

Многие пытаются позаботиться о животных так, как считают нужным — причинить пользу, покормить, например. Этого делать не надо, они и сами умеют выживать. В антропоцентристском подходе человек на вершине пирамиды, а в экоцентристском, которого мы придерживаемся, он такой же вид, как и все остальные на Земле. Природа, эволюция, бог — кто угодно — наделил нас разумом, и мы должны им пользоваться, чтобы сохранить всё, что нас окружает, и не навредить миру своей жизнедеятельностью. 

Мы обращаемся не только к туристическим компаниям, но и к самим туристам, к простым людям, которые участвуют в программах с наблюдением за дикими животными. Если, например, вы едете кататься на катере, вы же беспокоитесь о своей безопасности? Наверняка спрашиваете, например, есть ли спасжилет?

Можно такие вопросы задавать про безопасность не только свою, но и животных. И если вопросов станет больше, то вредящих природе туров — меньше. И простые люди смогут стимулировать рост уважения к морским млекопитающим со стороны туроператоров. Число ответственных организаторов путешествий уже растет, и это радует, но до идеала еще очень далеко.